Криштоф Е. Для сердца нужно верить (Я люблю Пушкина)
«Для сердца нужно верить» — это пушкинское откровение стало названием и лейтмотивом романа, посвященного Александру Сергеевичу. Перед вами книга-повествование, книга-описание, книга-размышление, вольная импровизация, художественный эксперимент — погружение в XIX век, во времена и нравы того времени, шаг назад и внутрь — в блистательный самодержавный Петербург, кружащий балами, звенящий стихами, шуршащий доносами, шепчущийся по парадным залами глухим подворотням, Петербург «дней Александровых прекрасного начала» и Петербург николаевской реакции. Повествование «Для сердца нужно верить» не жизнеописание в классическом его понимании и не хроника происшествий. Здесь нет задокументированного и запротоколированного хода событий, сухого изложения фактов, автор не делает сенсационных заявлений — он любовно и бережно, через жесты, взгляды, оброненные фразы рисует эпоху, картину жизни и нравов, передает атмосферу, царившую в той среде, в которой жил и творил великий русский поэт. Хронологическая последовательность выдержана в книге не слишком строго: через кажущуюся временную разорванность, мозаику, смещение, прорастание друг в друга временных пластов полнее и четче ощущается дыхание эпохи. Со страниц книги на нас смотрит разный Пушкин. Александр Сергеевич лицейских времен — юный, безудержный, веселый, мастер звонких эпиграмм и сумасбродных выходок, преданный друг, ненавистный насмешник, беспокойный воспитанник. Сквозь этот образ проступает другой — образ человека взрослеющего, страдающего, уязвимого, уязвленного — это Пушкин времен южной ссылки и последовавшего вскоре изгнания в Михайловское, его родовое имение, после чего быловозвращение, светская, открытая и вместе с тем поднадзорная жизнь, писательская и издательская деятельность, финансовые неурядицы. Пушкин поздний, не порывистый и искрометный, а желчный, угрюмый, разочарованный, порой усталый и подавленный — таким он казался незадолго до дуэли и трагической гибели. Рядом с образом поэта — образы людей, близких ему, близких к нему и влиявших на его помыслы и поступки: родственники и собратья по перу, лицейские друзья и недруги, крымские и кавказские знакомые, петербургские покровители и злопыхатели, члены императорской семьи, женщины любимые, женщины влюбленные. Свидетельства современников о Пушкине противоречивы: большинство людей, окружавших его, считало поэта выскочкой и позером, эгоистом и честолюбцем, и лишь немногие старались понять Александра Сергеевича, мотивы его поступков, движущие силы настроений поэта, его стихотворения; единицы могли (и хотели) оправдать Пушкина в его действиях. Ибо существует извечное несоответствие понятий и представлений о поэтической личности самой этой личности, ее масштабу и размаху, ее сущности и природе проявлений — несоответствие, ведущее к роковому разладу, противоречию, противостоянию: поэта и времени, поэта и общества, поэтаи власти, поэта и жизни. В своем повествовании о Пушкине Е. Криштоф выразила это в полной мере. Елена Георгиевна умела пристально всмотреться, вчитаться в жизнь и судьбу поэта. По словам Криштоф, Пушкин давал ей силы ощущать себя человеком, радоваться жизни в любых ее проявлениях и при любых обстоятельствах, через него она научилась пониматьи ценить людей; поэт был мерилом, которым определялось многое. «Для сердца нужно верить» — книга отражений, эмоциональное волхование, художественное приближение, портрет не столько самого Пушкина, сколько его поэзии и судьбы.
