Белый А. Мастерство Гоголя
Книга Андрея Белого «Мастерство Гоголя. Исследование» имела сложную, драматичную судьбу. Идею книги Андрей Белый сформу- лировал еще в журнальной статье 1909 года, а затем в течение деся- тилетий вынашивал свой замысел. Выхода книги в свет писатель не дождался: он умер в январе 1934 года, а буквально в конце того же года, 21 декабря, она была подписана к печати. Время не благоприятствовало объективной оценке труда Белого: все громче раздавались требования классового, пролетарского подхо- да к литературе, все ожесточеннее — критика формализма и безыдей- ности. Об этом можно судить по предисловию Л. Каменева к первому изданию «Мастерства Гоголя», надо признать, еще довольно благоже- лательному по отношению к книге. Спустя несколько лет М. Я. Поляков, автор вступительной статьи к антологии «Н. В. Гоголь в русской критике», нашел для Белого лишь слова резкого осуждения: «Русские декаденты и символисты объявили великого юмориста своим предшественником, ирреальным, мистичес- ким писателем. Предельное выражение этого взгляда на творчество Гоголя с мистических, ирреальных позиций нашло выражение в рома- нах А. Белого и его книге «Мастерство Гоголя…». Неудивительно, что книга Андрея Белого не переиздавалась. Исследователь отчетливо сознавал, в чем состоит своеобразие его методологии. «Творения Гоголя имеют одну особенность: анализ сюжета, тенденции, стиля их являет имманентность друг другу: сюжета, тенденции, стиля; тенденция — красочна; краска осмысленна; слого- вые особенности обусловлены стилем мысли; видишь, как форма и содержание рождены формосодержательным процессом…» Процесс органически двойственен: форма рождает содержание, содержание — форму. В этом процессе нет заведомых мелочей и нет изолированных крупных величин: первое незаметно переходит в другое. Пожалуй, никто, как Андрей Белый, так остро не чувствовал символизм гоголевских деталей, притом символизм естественный, органический, по выражению исследователя, «выбух физиологического процесса». Анализ формы простирается у Андрея Белого до анализа звуков, не гнушающегося установлением частоты их употребления и тенденции к статистике. Метод, который до Андрея Белого мог показаться механи- ческим, затем стал с успехом применяться зарубежными славистами. Ноту инфернальности, «ужаса» сполна почувствовали в гоголевской повести «Нос» уже в начале XX века, когда возникла многоговорящая параллель «Носа» и «Превращения» Кафки. «В этом смысле, — отмечал крупнейший литературовед русского зарубежья Дмитрий Чижевский, — Гоголь в истории русской литературы действительно единственное явление. Многое было понято в нем лишь в свете значительно более позднего стиля и литературных произведений следующих десятилетий: так, некоторые из его «реализованных» метафор можно понять лишь в свете новейшего «сюрреализма». Не является ли лучшим коммен- тарием к «непонятной» и столь часто превратно понимаемой повести «Нос» ранний рассказ Кафки «Превращение»? Для Андрея Белого очевидны ассоциации с изобразительным рядом других писателей, в том числе и самого автора «Петербурга». «Здесь нет Гоголя «Вечеров», но есть Гоголь из «Носа», «Шинели», «Невского проспекта» и «Записок сумасшедшего» /…/ В основу поло- жен прием «Шинели»: высокопарица департаментов, простроченная и каламбурами «Носа», и бредом «Записок сумасшедшего», и паническим ужасом из «Портрета». И тут можно сказать, что анализом стиля Гоголя у Андрея Белого, как «сквозь магический кристалл», обнажен весь ужас «безносицы», что этот ужас «исчерпан до дна». Сопоставление Гоголя с другими художниками — постоянный и действенный прием Андрея Белого: здесь и Достоевский, и Ф. Сологуб, и Блок, и Маяковский, и Мейерхольд, и сам Белый. Предлагаемая книга является третьим полным изданием труда Андрея Белого, и притом сохраняющим его орфографию, пунктуацию, сокращения, схемы и другие особенности текста. Издание воссоздает уникальный облик впервые опубликованной почти восемь десятков лет назад книги, над которой работал художник Лев Ричардович Мюльгаупт. Неповторимый образ Гоголя на переплете дополня- ется изумительной своей гротескностью галереей персонажей знаменитого сюжетного форзаца, по праву вошедшего в историю книжного искусства. Доктор филологических наук, профессор Юрий Манн
